Правила и их виды

Сущность правил. Правила и права.

Термин «правила» не имеет однозначного толкования. Он широко используется в отношении к институтам, организации производства, фирмам, структурам стимулов, стандартам мер и весов, идеологии, культурным нормам, неформальным и формальным ограничениям, конституциям, устройству семьи, политическим партиям, государству, привычкам, обычаям, правам собственности, контрактам, праву, трасту, репутации, моральным принципам. Для того чтобы отчасти прояснить путаницу в терминологии, воспользуемся таксономией затронутого вопроса.

В общем виде система правил поведения может быть представлена в интерпретации В. Ванберга следующим образом (рис. 3.1).

Правила поведения делятся на естественно наследуемые, данные и благоприобретенные, передаваемые через культуру. Последние в свою очередь делятся на личные и социальные, а социальные – на неформальные и формальные. Наконец, формальные социальные правила включают «частное» и «общественное» (публичное) право. «Частное» право регулирует поведение не только отдельных индивидов, но и негосударственных организаций. В рамках «общественного» права выделяются правила, ограничивающие деятельность правительства и государства¹.

Несомненно, такая классификация полезна, потому что помогает понять многообразие правил, о которых ведут речь теоретики общественного выбора. Однако ей присущи и недостатки, так как она пытается отразить существующую структуру, а не процесс ее происхождения и дальнейшего развития. Также она не показывает взаимосвязи и взаимовлияния различных правил. Реальная жизнь богаче этой схемы, поскольку правила постоянно предполагают и отрицают друг друга, находясь в движении, а не в застывшем состоянии. Например, неформальные социальные нормы формализуются, закрепляются в праве; не подкрепляемые санкциями формальные правила деформализуются.

Рис. 3.1. Классификация видов правил (по В. Ванбергу)

Элиас Л. Халил, принадлежащий к институционально-эволюционному направлению, предложил использовать слово «канон» (правило, предписание) как самый широкий из подходящих терминов и рассматривать дифференциацию канонов по двум признакам². Согласно идеям Джона Ролза, выдвинутым в 1955 г., горизонтальная ось связана с формальностью (табл. 3.1). В соответствии с описанием правил и принципов Рональда Дворкина, данным в 1977 г., вертикальная ось отражает рациональность.

На практике трудно различать формальные и неформальные каноны. Прежде всего формальность можно расположить между санкционированными государством (формальными) законами и спонтанно выработанными (неформальными) обычаями. Это различие дается в работах Ф. Хайека при характеристике «спонтанного порядка»³. Такой порядок является результатом множества экономических обменов, ограниченных развитыми всеобщими правилами поведения в отличие от выработанных государством правил. Это значит, что запрещение воровства, безбилетничества и нарушения контрактов формально настолько, насколько оно приведено в действие государством, которое удерживает монополию на применение насилия. Это подразумевало бы, что сообщества без гражданства не имеют формальных канонов против воровства и убийств; запрещение подобных действий попадает в категорию таких же спонтанно порождаемых обычаев.

Таблица 3.1

Классификация канонов

Для исправления подобного недостатка формальные каноны должны быть рассмотрены как обязательства и запрещения, нарушение которых ведет к тюремному заключению или остракизму в любом типе общества. Иначе говоря, для канонов, которые рассматриваются как формальные, государство не является необходимым. Например, племя и государство – это политические сообщества, которые пытаются формально предотвратить чрезмерное использование общего ресурса. Так, запрет рыбной ловли в чрезмерных объемах в озере, принадлежащем племени, можно рассматривать как незрелую форму современных государственных лицензий.

Неформальные каноны устанавливают необязывающие ограничения на действия, которые должны облегчить и сделать более приятной общественную жизнь. Нарушение неформальных канонов не влечет за собой наказания, а в худшем случае вызывает осуждение. Иными словами, неформальные каноны обычно обязывающие, но не в такой степени, как формальные.

Неформальные каноны обязательны только в моральном смысле или в свете приличия и хорошего вкуса. Хотя большинство формальных канонов также отражают неформальные ограничения, многие из них не становятся формальными. Это значит, что формальные каноны узаконены с более широких, привычных позиций и общественного мнения. Тем не менее формальные каноны могут оказаться вне того, что является неформальным, и успешно направить общество к новому устройству (при институциональном изменении). Каждое общество по-разному определяет границу, разделяющую формальные и неформальные каноны.

При всей важности формального аспекта большое внимание уделяется вертикальной оси (см. табл. 3.1), т.е. вопросу рациональности. По М. Веберу, существует различие между канонами как правилами или средствами достижения результата и канонами как принципами или целями. Принципы выражают склонности более высокого порядка, такие как свобода слова, право выбора, право на жизнь, право на работу и т.д.

Чтобы различать принципы, с одной стороны, и правила, с другой, нужно установить ряд ограничений, которые они накладывают. Хотя правила могут ограничивать возможности выбора, принципы выражают вкусы и ценностные стремления, простирающиеся от порядочности, благоразумия, цены и обязательств до одежды и досуга. Приведем пример, касающийся высшего образования. Для аудиторных лекций установлены правила относительно времени, стиля докладов, расписания занятий, методов обсуждения вопросов и т.д. Но ни одно из этих правил не гарантирует получения качественного образования. В данном случае организация (университет) есть набор принципов высокого уровня в приобретении знаний и навыков. Такие принципы выражают цели действия и поэтому побуждают студентов действовать способами, которые они иначе не могли бы применить. Дух команды, ясные права собственности, распределение денежных вознаграждений помогает кристаллизации мотивации, которая действует как источник нового поведения.

Э.Л. Халил допускает, что правила имеют тенденцию изжить свою первоначальную функцию и стать принципами поведения. Это значит, что через привыкание правила начинают функционировать как принципы мотивации и поведенческие установки, которым следуют; они становятся символами власти, чести и даже смыслом жизни. Например, национальная валюта, которая заменила местные деньги на ранней стадии развития капитализма, позволила получить больше выгод от торговли. Однако некоторая страна может отказаться вступить в валютный союз и принять новую единую валюту, потому что национальная валюта стала принципом, выражающим национальные интересы.

В новой институциональной экономике в качестве рабочего предлагается использовать определение правил как общепризнанных и защищенных предписаний, которые запрещают или раз­решают определенные виды действий одного индивида или группы людей при взаимодействии их с другими индивидами или груп­пами⁴.

Правила, формирующие институт, имеют смысл только тогда, когда они применяются более чем к одному человеку⁵. В.Л. Тамбовцев и другие экономисты отмечают, что индивидуальные правила структурируют аутистический обмен. Аутистическим называется обмен человека с самим собой, когда одно его состояние меняется на другое. Поэтому любой институт определяется через правила, но не всякие правила могут рассматриваться как институты. Этим обосновано раздельное исследование этих категорий.

Правила, обеспечивающие структуризацию отношений между людьми, принимают форму прав, если рассматривать их с позиции отдельного человека, а точнее – возможностей реализации им свободы воли. Права определяются как набор разрешенных или незапрещенных действий. Вот почему права рассматри­ваются как продукт правил. Таким образом, особенности пра­вил определяют специфику прав, которыми обладают те или иные люди (или группы). Например, расширение или закрепление прав одного индивида, обычно означает ограничение прав другого, в том числе на извлечение дохода в той или иной форме.

Как уже отмечалось, не существует единой классификации правил и общепринятой классификации прав. Однако в зависимости от того, по какому принципу будут классифицированы правила, можно говорить об определенной классификации правомочий.

Одна из классификаций прав и правил предложен­а Э. Шлагер и Э. Остром (табл. 3.2). Она основана на разде­лении правил, а следовательно, и прав на два уровня: правила коллективного действия и операциональные правила. Операциональные правила определяют взаимоотноше­ния между людьми по поводу пользования тем или иным редким ресурсом и распределения дохода. От правила коллективного действия зависит порядок изменения и применения операцио­нальных правил. С этой точки зрения правила коллективного действия оказываются правилами более высокого порядка, а значит, требуют более высоких издержек для корректировки, чем опера­циональные правила.

Таблица 3.2

Классификация правомочий по Э. Остром

В соответствии с выделенными типами правил существуют и права коллективного действия, а также операциональные права. К операциональным относятся права доступа и права извлечения выгоды (дохода). Их конкретное наполнение определяется права­ми коллективного действия. К правам коллективного действия относят права управления, исключения и отчуждения. Обладатель права «управление» может определять способ использования и трансформации ресурсов. Например, отдельный человек или упол­номоченное государственное ведомство могут ограничить набор возможных вариантов использования земли только в сельскохозяй­ственных целях. Таким образом, право доступа и извлечения дохо­да оказывается реализуемым только в том случае, если данный участок земли используется для растениеводства или животноводства. Право на исключение дает возможность ограничивать круг лиц, которые могут обладать правом доступа, а также определять процедуру его передачи. Продолжая данный пример, можно ска­зать, что индивид или ведомство, обладающее правом исключе­ния, могут установить порядок, в соответствии с которым реали­зовывать право пользования и соответственно право на получение дохода может только человек, имеющий сельскохозяйственное образование или минимально необходимый опыт практической работы. Наконец, право отчуждения позволяет продавать или временно передавать другому лицу все перечисленные выше пра­вомочия. Например, индивид или государственное ведомство могут передать свои правомочия другому лицу по своей воле. Особенность предложенной классификации состоит в том, что каждое последующее правомочие предполагает осуществи­мость предыдущего. Например, обладание правомочием на исключение дает возможность определять и направления исполь­зования ресурса. Наоборот, правомочие управления не предостав­ляет возможности определять категории лиц, которые могут по­лучить право доступа. В примере это означает, что человек, имеющий возможность определять, кто может использовать данную землю, одновременно может решать и вопрос, как она может быть использована⁶.

Выше говорилось о том, что правила определяют набор прав, кото­рым может обладать тот или иной индивид. Однако имеет место и обратный процесс: права более высокого порядка позволяют определять правила более низкого порядка. Рассмотрим место прав в системе взаимоотношений между людьми. Существующий в обществе порядок основан на системе правил и санкций, признание которых членами общества выра­жается в их воздействии на формирование ожиданий через опреде­ление соответствующих величин издержек и выгод. В результате образуется правовая система, соответствующая определенному набору правовых отношений между людьми. Эти правовые отно­шения были классифицированы В. Хохфельдом. Он выделял четыре фундаментальных правовых отношения, отличая их от физиче­ских отношений и мыслительных фактов (табл. 3.3).

Таблица 3.3

Классификация правовых отношений

(по В. Хохфельду)

По определению любое правило обладает свойством двойст­венности, поскольку является структурирующим компонен­том отношения, тогда как право – это результат структуризации с позиции одной из сторон отношения (части сторон в случае многосторонних отношений). Таким образом, правило обладает важным свойством – распределительными последствиями. Эти распределительные последствия могут выражаться как в равном, так и в асимметричном распределении результатов взаимодействия между людьми. Отсюда люди, действующие в собственных инте­ресах, будут заинтересованы в принятии такой системы правил, которые обеспечивали бы им распределительные выгоды. В рам­ках такого контекста и следует рассматривать связку: правила–права–пове­дение экономических агентов.

Кратко рассмотрим каждое из отношений, указанных в табл. 3.3. Во-первых, так как правом обладает Борис, то он имеет санкционированную возможность осуществлять определен­ный набор действий в отношении объекта права. Обязанность же Михаила состоит в невмешательстве в осуществление воли Бориса по отношению к определенному объекту. Если это право отчуждаемо, то правовое отношение по поводу того или иного объекта может быть изменено (в зависимости от набора правомочий, которыми обладает Борис). Право Бориса состоит в том, что он может потребовать от общества защиты его притязаний на поток до­хода (в явной или неявной форме), получаемого от использования данного ресурса, если это не происходит автоматически. Эффективная защита притязаний Бориса – это соответствующие обязанности уважения дан­ных притязаний другими индивидами. Второе правовое отношение (привилегия–отсутствие права) означает, что Борис, обла­дающий привилегией, свободен в своих действиях по отношению к Михаилу и его имуществу, тогда как Михаил не может этому воспрепятствовать. Например, если обладающая привилегией фирма покупает землю и начинает строить откры­тую стоянку для автомобилей, то жители окрестных домов, испытывая существенные неудобства, не смогут этому воспрепятствовать до тех пор, пока не изменится пра­вовое отношение. В-третьих, власть означает, что Борис может по своему усмотрению создавать новые правовые отношения, а Михаил – лишь пассивно включаться в них. Например, правительство может ввести новый налог, а граждане обязаны его выплачивать и нести за это дополнительную ответственность. Внешний агент (например, суд) может лишить привилегий Бориса, и наоборот, Михаил может стать обладателем прав. В-четвертых, отсутствие власти у Михаила не позволяет ему создавать новые правовые отношения, что на стороне Бориса выражается в обладании иммунитетом, защищенностью от попыток изменения правового отношения со стороны другого человека. Резюмируя, А.Е. Шаститко отмечает, что правила обладают свойством обратимости и симметричности, означающим: 1) существование возможности изменения статуса каждого экономического агента в рамках отношения; 2) параллельное определение статуса одного в результате определения статуса другого⁷.