ОГРАНИЧЕНИЯ МОНОПОЛЬНОЙ ВЛАСТИ ПРАВИТЕЛЯ.

МОДЕЛЬ ФИНДЛИ—УИЛСОНА

Вместе с тем для понимания сложности проблемы необходимо

учитывать динамический аспект. В данном случае он будет

проявляться, с одной стороны, в увеличении доходов подданных,

а с другой стороны, в росте неопределенности для правителя.

Фактически это означает ухудшение положения правителя vis-avis

со своими подданными, усиление внутренней конкуренции.

Существует несколько вариантов действий. Первый вариант —

конфискация. Это равнозначно одноразовому присвоению квазиренты

от репутации, которое сопровождается подрывом доверия и

восстановлением ситуации «войны всех против всех». Опыт государств

средневековой Европы показывает, что такой сценарий

развития событий вполне возможен.

Второй вариант — структурная реорганизация государства. В

рамках второго варианта существуют также различные возможности.

Во-первых, создание или совершенствование государственного

аппарата, который восстановил бы равновесие. Во-вторых, изменение

структуры обменов между правителем и подданными через

создание представительного органа, иными словами — введение

института голосования". Данный вариант отражает существенную

характеристику любой системы государственного устройства: даже

тот правитель, который обладает на первый взгляд абсолютной

властью, оказывается опутанным множеством ограничений.

Первое ограничение — это неоднородность групп подданных.

Речь идет не просто о специализации на отдельных общественных

функциях, а о способности оказать организованное сопротивление

действиям правителя, с одной стороны, или выдвинуть из

своей среды альтернативного правителя, — с другой. Чем сильнее

группа (что может быть обусловлено ее однородностью, численностью

и количеством располагаемых ресурсов), тем слабее сравнительная

переговорная сила правителя. Отсюда появление различных

налоговых льгот или освобождений. Таким образом, цена

в форме ставки налогов, уплачиваемых правителю различными

группами подданных, оказывается дифференцированной. Вот почему

правитель рассматривается не только как субъект, монополизировавший

право на осуществление насилия и соответственно

на сбор налогов и производство порядка, но и как дискриминирующий

монополист. Поскольку налоговые льготы или освобождения

зависят от принадлежности к той или иной группе, то

арбитражные операции связаны с достаточно высокими

издержками для подданных.

Кроме того, наличие заменителей и их близость также заставляют

правителя дифференцировать свои отношения с группами

подданных.

Второе ограничение непосредственно связано с созданием

или совершенствованием специализированного государственного

аппарата. С одной стороны, государственный аппарат позволяет

усилить сравнительные преимущества правителя в осуществлении

насилия. Таким образом возникает государственная иерархия, в

которой решения, принимаемые правителем, реализуются через

государственных чиновников. Однако, с другой стороны, в условиях

неопределенности, неполноты информации и сильной формы

мотивации (оппортунизма) возникает проблема управления поведением

исполнителей, поскольку значительная часть действий, совершаемых

ими, оказывается ненаблюдаемой. Соответственно чиновники,

также заинтересованные в получении дохода и обеспече-

нии безопасности своего положения, реализуют свою целевую

функцию в ущерб интересам правителя. Результатом является размывание

чистого (остаточного) дохода за счет разбухания расходов

на поддержание порядка, а также сбор налогов и соответственно

ослабление сравнительной переговорной силы правителя.

Теоретически выправить положение можно за счет настройки

структуры стимулов таким образом, чтобы минимизировать выгоды

от оппортунистического поведения. Например, в Испании был

заведен порядок, в соответствии с которым представитель испанской

короны в колониях Нового Света по окончании срока своих

полномочий обязан был вернуться для отчета в метрополию. В

случае поступления компрометирующего материала возникала

реальная угроза свободе или даже жизни.

Система жесткого иерархического контроля, жесткой регламентации

имела существенные недостатки, которые выражались,

во-первых, в персонализированности отношений, что создавало

простор для сведения личных счетов; во-вторых, в несистематичности,

позволявшей людям сохранять стимулы к оппортунизму

даже при угрозе наказания. Невысокая эффективность государственного

аппарата приводила к тому, что размывание чистого дохода

компенсировалось повышением налогов, что, в свою очередь,

приводило к уменьшению налоговой базы, производство

порядка при этом могло оставаться в лучшем случае неизменным.

Если к этому добавить существенный рост расходов, вызванный

изменениями в военной технологии, то такая система неизбежно

вовлекается в порочный круг финансового кризиса.

Другой возможностью является развитие институтов агрегирования

предпочтений, или голосования. Оно может рассматриваться

как обмен правителем части прав принятия решений относительно

величины налогов и государственных расходов на увеличение

доходов короны. Тем самым появление или развитие институтов

голосования может оказаться средством укрепления положения

правителя в смысле ослабления неопределенности относительно

будущих доходов.

Третье ограничение, которое влияет на решения, принимаемые

правителем, выражается в издержках измерения налоговой

базы и соответственно определения величины налогов. Для понимания

значения издержек измерения, а также сравнения системы

государственного устройства по принципу единоличного

правления с государственным устройством, созданным на основе

контракта среди равных, можно использовать модифицированную

модель Финдли—Уилсона [Eggertsson Т., 1990]. Несмотря на

сильные допущения, которые приняты в данной модели, она позволяет

выявить некоторые существенные взаимосвязи между переменными.

Предположим, что в экономике производится композитный

товар Y, величина которого зависит от количества труда L и капитала

К. Труд является однородным и может быть использован

для производства частных благ Lp или порядка Lg. Общее количество

труда и капитала не изменяется.

Тогда агрегированная производственная функция может быть

записана следующим образом:

Y = PF(LP; Lg; К),

где Р — переводной коэффициент (в денежных единицах), причем

при Lg=0 объем произведенного дохода соответствовал потенциальному

доходу в безгосударственном обществе. Уровень дохода

при этом отражает равновесные количества усилий, затрачиваемых

людьми на деятельность по защите-захвату (см. главу 9, рис. 26).

Поскольку Lp = L — Lg, то исходную производственную

функцию можно преобразовать следующим образом:

Y = P:(Lg).

Графически зависимость произведенного в обществе дохода

от затрат труда на поддержание порядка может быть выражена

следующим образом (рис. 59).

Y(0) — произведенный доход при нулевых общественных затратах на создание

и поддержание порядка; Lg — затраты труда на обеспечение порядка, максимизирующие

производимый доход; Y(Lg*) — максимально возможный объем производимого

дохода (соответствующий общему количеству труда, существующему

запасу капитала и технологиям производства и защиты прав собственности)

Данная модель отражает ситуацию, когда первые единицы

труда, затраченные на создание и поддержание порядка, приносят

более высокую отдачу в виде приращения произведенного дохода,

чем те, которые изымаются из производства частных благ (в том

числе и благ, направленных на защиту прав собственности). Таким

образом, максимальный доход будет произведен тогда, когда

предельные продукты труда, затраченные на производство частных

благ и порядка, будут равны.

Труд, затраченный на производство порядка, должен быть

оплачен так же, как и труд в частном секторе. Мы не принимаем

во внимание компенсируемые различия в заработной плате, а

также возможности дискриминации на различных рынках труда

(по предположению, рынок конкурентен).

Если бы государство создавалось как контракт среди равных

(например, дистрикты золотоискателей в Калифорнии), то величина

налоговых поступлений, определявшаяся как доля от произведенного

дохода, была бы равна государственным расходам: Т = G

или tY(Lg) = (1 — t)VMPLLg. Тем самым коэффициент перераспределительности

(см. модель Олсона—МакГира) будет равен нулю.

Поскольку после введения пропорционального налога условия

максимизации произведенного дохода не изменяются, то, зная Lg,

можно определить Y и VMPL. В свою очередь, условия сбалансированности

бюджета и максимизации произведенного дохода позволяют

определить оптимальную ставку налогообложения:

U = VMPLV(Y+VMPLLgr.

Графически данные условия отображены на рис. 60.

Однако в силу неравномерного распределения потенциала

насилия более реалистичным будет предположение о максимизации

правителем13 своего чистого дохода как разницы между налогами

и расходами на поддержание порядка. Иными словами, теперь

должно соблюдаться равенство: R+G=T, где R — рента правителя.

Другим вариантом является перераспределительная демократия,

в условиях которой максимизируется рента участников

решающей коалиции.

Особенность ситуации, складывающейся в этом случае, состоит

в том, что любой вариант пропорционального налогообложения

обусловит недопроизводство порядка, поскольку количество заня-

тых в общественном секторе, максимизирующее ренту правителя,

меньше того уровня, который необходим для максимизации производимого

дохода. На рис. 61, а) и б) изображена ситуация, в которой

ставка налога, которую устанавливает правитель, равна ставке

налога, максимизирующей производство дохода.

Увеличение ставки налога приведет к тому, что доход, максимизирующий

ренту правителя, станет еще меньше, поскольку

оптимальное количество затрат труда на поддержание порядка

уменьшится. Таким образом, данная форма государственного устройства

не позволяет достичь технологических границ обменов.

Однако нельзя не учесть одну возможность: правитель соглашается

на фиксированную величину выплат, соответствующих его

ренте, которая является аналогом аккордного налога. Остальные

налоги собираются по ставке t, и целиком используются для оплаты

услуг работников в общественном секторе. Такая реформа

может рассматриваться как Парето-улучшение в той мере, в какой

она позволяет, не уменьшая ожидаемую ренту правителя, увеличить

производимый доход. Кроме того, данная схема позволяет

объяснить, как при перераспределении правомочий в области принятия

политических решений в пользу представительных органов

одновременно возможны повышение средней ставки налога и увеличение

количества занятых в общественном секторе .

Несмотря на всю привлекательность, использование данной

схемы связано со значительными трудностями. Прежде всего они

относятся к определению потребностей правителя ex ante и установлению

соответствующего уровня фиксированных выплат.

Кроме того, большое значение имеет сравнительная переговорная

сила сторон: правителя и подданных, несмотря на то, что увеличение

производимого дохода может быть поделено между ними.

Здесь ключевое значение имеет достоверность формулируемых

обещаний. Теоретически возможна ситуация, когда все расходы

финансируются за счет аккордного налога. Однако для анализа

данной, как и любой другой, схемы налогообложения следует

учитывать, с одной стороны, издержки измерения налоговой базы,

и, с другой — стремление перераспределить в свою пользу

большую часть производимого дохода.

Сравнительная переговорная сила, рассматривавшаяся как

экзогенная, на самом деле может зависеть при прочих равных условиях

от величины дохода, получаемого той или иной группой

экономических агентов. Вот почему максимально возможная величина

ренты, получаемая правителем, может рассматриваться

как средство воспроизводства статус-кво. Однако является ли

равновесие, соответствующее условиям максимизации ренты правителя,

стабильным? Ответ на данный вопрос зависит от принимаемых

в модели предпосылок. Если пропорция распределения

дохода между правителем и подданными фиксирована, а также не

возникает проблемы управления поведением исполнителя в отношениях

правитель — работники общественного сектора, то такое

равновесие вполне может быть стабильным.

Ситуация усложнится, если выделенные предпосылки будут

ослаблены. Появление исполнителей обусловлено необходимостью

специализации на выполнении отдельных функций по обеспечению

общественного порядка, защите прав собственности.

Однако информация о затраченных усилиях, а также полученных

результатах поступает правителю в виде фрагментов. Более того,

значительная часть информации о результатах и затраченных усилиях

поступает от самих исполнителей. Это означает, что у работников

в общественном секторе появляется возможность сознательного

манипулирования информацией и сокрытия действий,

которые противоречат интересам правителя. Существование данной

асимметрии трансформируется в асимметричность переговорной

силы правителя и государственного аппарата, что выражается

в росте занятости в государственном секторе, с одной стороны,

и размывании ренты правителя — с другой .

Количество занятых в общественном секторе постепенно увеличивается

до такого уровня, что поглощает все налоговые поступления.

Причем недопроизводство дохода по сравнению с потенциальным

оказывается вполне возможным даже при достаточно

низкой ставке налогообложения.

Осознание происходящего может приводить, с одной стороны,

к периодическим чисткам государственного аппарата, а с другой

стороны — к попыткам конфискации части имущества подданных.