СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ЧЕЛОВЕКА

Главной чертой социологической модели человека является отказ от акцента на личном интересе индивида. В данном разделе будет представлена структура и основная идея этой модели. Модель социологов приписывает автономию и главенствующую роль обществу, то есть социальным институтам, нормам и правилам поведения. Она предполагает, что индивид противостоит социальным организациям, которые оказывают влияние на его поведение, но сами находятся вне его влияния.

Согласно голландскому социологу Линденбергу (Lindenberg, 1985), Дюркгейм, «отец современной социологии», разрабатывал эту тему двояким образом. Социальная детерминация поведения индивида принимает либо форму систем морали, либо форму социальных течений. Процессы социализации и интернализации призваны, при наличии санкций за отклонение от норм, обеспечить желаемое моральное поведение. Общество представляет собой ясно определённую онтологическую целостность, отделённую от индивидов. Дюркгейм писал: «Моральные цели — это цели, объектом которых является общество. Действовать морально — значит действовать в соответствии с коллективными интересами» (Durkheim, 1961, p. 59). «Коллективный интерес, если он всего лишь сумма эгоистических интересов, сам по себе является аморальным. Если общество должно рассматриваться как нормальная цель морального поведения, тогда должна существовать возможность увидеть в нём нечто иное, нежели сумму индивидов; оно должно образовывать sui generis (Своего рода [лат]. — Прим. перев.) существо со своим собственным характером, который отличен от характера его членов»… (Durkheim, 1961, p. 60).

В то время как мораль характеризует сравнительно стабильные и долговременные компоненты общества, в социальных течениях проявляются временные влияния, выражаемые преходящими мнениями и эмоциями. Парсонс открыто воспроизвел эту точку зрения: «Тот факт, что личности прежде всего руководствуются фундаментальным принципом получения оптимального удовлетворения, в то время как социальные системы ориентированы на культурные изменения, является следствием, а также способом доказательства независимости двух классов систем» (Parsons, 1951, p. 502). Социологи-марксисты могут возразить против последнего пункта в этом высказывании, поскольку он противоречит более или менее явным социологическим характеристикам социализированного человека. Для нас, однако, наиболее важным пунктом является выраженный акцент на независимости социальной системы, разделяемый марксистской и немарксистской социологией, что подчёркивается в работе Бруннера и Меклинга (Brunner and Meckling, 1977).

Основные части социологической модели укладываются в акроним SRSM, который Линденберг (Lindenberg, 1985) противопоставил модели REMM. Акроним SRSM отражает три существенных элемента социологического человека, «чистый лист» которого произвольно заполняется обществом: социализированный человек; человек, исполняющий роль, и человек, который может быть подвергнут санкциям (socialized, role-playing, sanctioned man). Первый элемент выражает онтологическое главенство общества и вытекающую отсюда социальную детерминированность индивидуального поведения. Человек с самого рождения полностью запрограммирован своим социальным окружением. Можно использовать аналогию с пчелами и муравьями, однако нам следует признать, что запрограммированность муравьев и пчел в деталях их образа жизни обусловлена биолого-генетической основой. Социологическая модель неявно подразумевает, что эта основа не играет роли, и предполагает, что программирование полностью осуществляется обществом.

Исполнение ролей вытекает из самого процесса социализации. Общество структурировано в виде множества ролей, и индивиды приспосабливаются к конкретным ролям с социально детерминированными характеристиками и обязанностями. Система учреждённых ролей и ролевое поведение определяют стабильные ожидания. Члены общества могут в какой-то степени предвидеть поведение друг друга. Но поскольку человек с недостаточной степенью социализации может отклониться от своей роли, его поведение всё же необходимо контролировать. Процесс социализации дополняется и подкрепляется санкциями.

Линденберг ввёл вторую модель, обозначаемую акронимом OSAM — имеющий собственное мнение, восприимчивый, действующий человек (opinionated, sensitive, acting man), — которую он связывает с эмпирической социологией. Эта ветвь социологии обычно занимается социальными процессами, происходящими вокруг «мнений, позиций и ориентаций» (все эти явления социально детерминированы). Так, например, социологи склонны трактовать явления, наблюдаемые на рынке труда, в терминах трудовой этики или трудовой «ориентации».

Согласно этой модели, человек имеет мнения относительно разных сторон окружающего его мира. Человек также восприимчив (то есть на его мнения может легко повлиять его окружение). Наконец, человек действует в соответствии со своим мнением. По-видимому, OSAM представляет собой попросту частный случай SRSM, акцентирующий внимание на некоторых конкретных процессах.

Линденберг замечает, что SRSM не является изобретательным и подчиняется лишь ограничениям, заданным санкциями и ролевыми ожиданиями. Фактор редкости оказывает лишь косвенное воздействие на SRSM, поскольку ролевые ожидания формируются посредством предпосылки «должен, значит можешь». SRSM ожидает от других только ролевого поведения и оценивает события лишь в терминах соответствия и отклонения от роли. Выбор (возможность замещения) исключается, и, таким образом, ничто не максимизируется.

У OSAM отсутствуют изобретательность и ограничения. Наличие у него собственного мнения и восприимчивости по отношению к социальным влияниям подразумевает существование ожиданий и оценок, однако важно отметить, что эти ожидания и оценки не связаны с процессом выбора и максимизации. Скорее они создают «обусловленные конкретной ситуацией включения определённых моделей поведения».

III. ПРИРОДА СОЦИАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ

Описание фундаментальных моделей вряд ли в достаточной мере проясняет наши проблемы. Природа основного конфликта между двумя моделями остаётся малопонятной. Такая ситуация в сущности обусловлена характерным для социологии «неаналитическим взглядом». Описание часто интерпретируется как теория (то есть как гипотеза); однако это вовсе не должно служить поводом для того, чтобы разувериться в полезности описаний, поскольку они являются необходимой основой адекватного анализа. В свою очередь с анализом проблемы иногда отождествляется рассказывание историй. Некоторые полагают, что REMM представляет собой пустое множество, а всё, что есть в этой модели, с избытком содержится в социологических описаниях. Первое утверждение может быть немедленно отвергнуто как некорректное, поскольку компоненты R и E (изобретательность и оценивание) не предполагают каких-либо специфических моделей поведения. Второе утверждение лучше всего рассмотреть в контексте конкретных проблем. При таком подходе наиболее эффективно раскрывается фундаментальное противоречие между двумя моделями и значение модели REMM в качестве единой поведенческой гипотезы для социальных наук. В следующих четырёх разделах мы постараемся развить эту мысль.

«НЕВИДИМАЯ РУКА»: ВОЗНИКНОВЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ ИЗ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ МЕЖДУ ИНДИВИДАМИ

Социологический подход отражает одну старую проблему, которой занимаются политические философы. Каким образом общество, представленное социальными институтами, нормами или правилами поведения, может возникнуть в результате действий эгоистически настроенных индивидов? Кажется, что факт преобладания среди индивидов эгоистического поведения препятствует объяснению социальных образований, в том числе социальных ценностей, в терминах индивидуальных инициатив и действий. Кажется, что перехода от отдельного индивида к обществу не существует — положение, которое постоянно подчёркивают социологи марксистского и немарксистсткого направления. По их мнению, общество нельзя рассматривать как сумму или собрание эгоистичных индивидов; оно представляет собой самостоятельную онтологическую целостность, структуры и модели поведения которой нельзя свести к поведению индивидов.

Понятие общего равновесия в экономике помогает легко обнаружить изъян в этом социологическом рассуждении. Например, с точки зрения социологов, на конкурентном рынке цены противостоят отдельным агентам как заданные неконтролируемые элементы социальной реальности. Однако из общей теории цены мы знаем, что цены не являются самостоятельными социальными элементами, не связанными с поведением индивидов. Наоборот, цены можно свести к этому поведению. Они возникают из специфического взаимодействия между эгоистическими индивидами, не замечающими или не знающими сути этого процесса, обусловленного их совместными действиями.

Процесс взаимодействия, таким образом, включает в себя нечто большее, нежели просто суммирование индивидов. Поэтому социологический подход к анализу связи между социальными явлениями и индивидуальным поведением просто обречён на неудачу. Уже сама его формулировка является свидетельством удивительной аналитической наивности. Это особенно поражает, если мы вспомним революционный вклад, внесённый в изучение данной проблемы Адамом Смитом, который ввёл в обращение известный термин «невидимая рука». Более двухсот лет тому назад он разработал основные представления о природе процесса социального взаимодействия, порождающего социальные структуры, создание которых не входит в намерения эгоистичных индивидов и не планируется ими. Он рассматривал процесс взаимодействия, генерирующий социальные структуры, как управляемый «невидимой рукой» и не требующий чьего-либо вмешательства. «Невидимая рука» нередко становилась объектом насмешек, однако насмешки не могли обесценить наиболее важного пункта анализа, а именно наличия процесса взаимодействия, связывающего социальные явления с поведением эгоистичных индивидов.

Объяснение с помощью понятия «невидимой руки» образует ядро любого анализа социальных институтов и форм социальной включённости, основанного на модели REMM. Хайек в последние двадцать лет значительно продвинулся в этом пункте, сделав, в частности, упор на возникновении абстрактных объективных правил поведения как непременном условии существования жизнеспособных «расширенных» (greater) обществ, выходящих за пределы отдельных эмоционально связанных групп людей, скитавшихся по Земле в доисторическую эпоху.